Кто убил душу

Я — свежевыпавший снег. Я прилетаю с неба в виде причудливых и разнообразных кристаллов чистой воды. Но на земле долго не останешься чистым. Меня пачкает пыль, грязь, звериные и человеческие ноги... И весьма нередко — кровь: животных и людей...

Вот только что меня обагрили человеческой кровью.

Я — оптический прицел. Смотрю на мир одним глазом. Но этот глаз очень верен и приближает предметы к зрителю. В центре — перекрестье. Туда многие попадали, и я всех запомнил в лицо. Впрочем, нет, некоторых видел только со спины. Как правило, они падали и не поднимались. Так было и сегодня. Видел его в профиль, затем со спины. Потом он упал. Но убил не я. Убивали: человек, карабин и две пули.

Я — карабин короткоствольный полуавтоматический, с оптическим прицелом и глушителем. Не моя вина, что из меня стреляют и убивают. Меня таким сделали. Сегодня вот тоже использовали. Я подчинился хозяину и не вздумал заупрямиться и дать осечку.

Я — боевой патрон. Состою из пули и гильзы с капсюлем, начиненных бездымным порохом. Убиваю не я, а пуля — моя неразлучная подруга до первого выстрела. После него мы расстаемся навсегда: она поражает цель, я вылетаю на землю в виде гильзы. Передаю слово пуле.

Я — пуля. Не люблю мучений своих жертв, и меня можно считать очень гуманной, потому что дарую обычно легкую смерть. Я не виновата в сегодняшней смерти, как не виноваты спички в том, что есть поджигатели. Меня направил человек. И главное — я убиваю тело. Невозможно прострелить душу. Скажу еще кое-что понаслышке. Легкая смерть — еще не значит легкая участь после смерти. Многие злодеи умерли легко и быстро, многие праведники — мучительно. Значит, там, за чертой жизни и смерти, есть какая-то большая тайна. Я о ней не знаю.

Я — киллер. Заказное убийство — моя работа. Жалость к жертвам? Давно ее не испытываю и после каждого «дела» сплю спокойно. Чужая жизнь для меня — ничто. И потом, мои жертвы в основном такая же дрянь, как и мои хозяева, точнее, заказчики. Сегодняшний убитый — не исключение. Мне сказали, я убил. На заказчиках всегда главная доля вины. Что будет с моей душой после смерти? Я не верю в бессмертие души и существование Бога. Все это выдумки попов и сектантов. Жизнь, реальная жизнь — здесь на земле. У кого сила, тот и прав. Кто при деньгах, тот и наслаждается жизнью: рестораны, девочки... Это и есть полнота жизни и основной ее смысл, я так считаю. Все остальное — средства достижения цели. Повторяю: каждый зарабатывает, как может. Мне удобно зарабатывать так. Совесть? Вы о чем? Она давно согласна со всем, что я делаю.

Я — тело. То, что еще несколько минут назад называлось человеком. Сейчас я разделено с душой и лежу, уткнувшись лицом в снег. Тот, кто был моим хозяином, всегда очень заботился обо мне. Питал меня, грел, поил, нежил, не утруждал тяжелой работой. Хотел, чтобы я ни в чем не испытывало нужды. Но не так-то он и заботился обо мне, если честно. Изрядно и постоянно травил меня никотином и нередко алкоголем, так что мутило и меня, и душу. Тут мы были солидарны. Душа хозяина все чаще жаловалась мне на свою горькую участь. Но я было глухо к этим жалобам и не упускало своего никогда. У каждого свои интересы. И вот сегодня движение жизни остановилось во мне...

Я — душа убитого. Пуля сказала правду. Она действительно не прострелила меня. Даже если сжечь человека живьем — я не сгорю и не уничтожусь. Меня убивает и сжигает другое: ненависть, жестокость, ложь, жадность, подлость, как следствие трусости, и многое другое, что привносится в человека в процессе земной жизни, либо восстает из глубин человеческого естества.

Я — главное, что есть в человеке. Но как мало люди думают обо мне, как упорно убеждают себя, что меня нет и нет бессмертия души. Почему так делают? Просто им так выгоднее. Зло ведь обычно не делают просто ради зла. Его делают потому, что так легче жить и преуспевать в этом мире насилия. Если бы делать добро было выгоднее, чем зло, большинство людей так бы и поступали, и мой хозяин не составил бы исключения. Но нет. Он больше заботился не обо мне, а о своих удовольствиях и прихотях, ради которых не думал ни о других людях, ни о других душах. И без преувеличения мог идти к собственному преуспеванию по чьим-то головам.

Как раковая опухоль, зло разъедало меня, не давало дышать. Теперь я другая, хотя когда-то была чиста, как декабрьский снег, и легка, как весенний воздух в лесу. Мне уже не подняться в небо, не взлететь в бездонную синеву. Груз зла слишком тяжел. Сбросить его, покаяться перед Творцом мой хозяин не успел. Да, скорее всего, и не смог бы, даже если бы не был застрелен. Слишком далеко все зашло. А сейчас я должна буду понести наказание. Лучше бы не приходить в этот мир, чем, родившись в этом мире, так уходить из него...

Я до последнего не теряла надежды на обновление, на то, что хозяин начнет каким-то чудом новую жизнь в гармонии с Богом. Но вот сегодня все оборвалось. Первая же пуля разделила меня и тело. Контрольная пуля уже ничего не добавила к этому разделению... Я с трепетом предчувствую, что мое будущее будет очень печальным, хотя надежда, возможно, не умрет никогда...

Я — снег. Пять минут назад я был чист и прекрасен. Но только что на меня упало тело и пролилась кровь. А потом сквозь меня куда-то вниз, не вверх, не в небо ушло что-то незримое, живое и страдающее. Киллер сказал, что души нет. Неправда. Я много раз прилетал с небес и ложился покрывалом на эту землю. И я помню немало отягощенных и ожесточенных душ, уходящих сквозь меня в тяжесть, скорбь и тесноту, и видел много светлых и живых душ, улетавших ввысь из безжизненных, простреленных тел...

Источник: газета "Для Тебя"